«Мы слишком богаты, чтобы нас оставили в покое». Интервью с писателем Николаем Стариковым |
18.11.2012 08:09 |
У жителей одной шестой части суши есть одна любопытная черта: мы любим думать о себе плохо — и дороги-то у нас не ахти, и люди — не семи пядей… И, согласитесь, кажется нам, порой, что вот «хороших бы людей во власть», чтобы всё разом наладили (начальника бы толкового — чтоб на работе никаких проблем, ну, и мужа заодно — «золотого»…). И будет всем счастье. Cтрана Faberlic: Николай Викторович, вы экономист по образованию и вашим первым бестселлером стала книга «Кризис: как это делается». Почему вы стали писать на исторические темы? Николай Стариков: Я всегда любил историю. Спасибо моим родителям, когда-то они купили мне замечательную «Книгу будущих командиров». Там было очень много исторической информации. С тех пор я почти непрерывно читаю историческую литературу. Но как экономист я всегда внимателен к цифрам, в том числе к датам, ведь история — это даты. Именно они позволяют увидеть связь между, казалось бы, не связанными событиями и это, порой, многое объясняет. Cтрана Faberlic: Ваша последняя книга «1917. Разгадка «русской» революции» посвящена именно этим совпадениям? Николай Стариков: Да. Февраль 1917 года — это сплошная цепь странных и таинственных событий. Cтрана Faberlic: Что вы имеете в виду? Какие события считаете «странными и таинственными»? Николай Стариков: Никто из современников, никто из действующих тогда политиков, никто из будущих историков, так и не объяснил, кто тогда вывел людей на улицы. Получилось как-то странно. Буржуазные партии, например, кадеты — ни при чём. Эсеры никогда даже не заикались о своих заслугах. Большевики скромно промолчали — Ленин в Цюрихе, Сталин из ссылки отправлялся на фронт, будучи призванным в армию. В Питере не было никого из ведущих руководителей партии, только один Скрябин-Молотов. Тогда — человек не только не первого, но даже и не второго плана. Но люди вышли с лозунгами. Сами вышли, сами написали? Просто так? Вот это и есть главное «чудо» февральской революции, которое никто до сих пор не разъяснил. Cтрана Faberlic: Ну, почему же не разъяснил: жил народ плохо. А хотел жить лучше, вот вам и причина. Шла война, от которой люди устали, да еще перебои с продовольствием… Николай Стариков: Голод? Не было его. В лавках был белый, дорогой хлеб. Дешевый черный в те дни стал дефицитом, это правда, очереди за ним выстраивались. Карточек никаких не было Cтрана Faberlic: Кто же мог вывести их из строя? Николай Стариков: Некая сила, которой слава не нужна, а нужны потрясения — вот она и вывела людей на улицы. Настораживает дата начала волнений — на следующий день, после отъезда Государя в Ставку. Только он уехал, как сразу началось. Поводом выбрали, как ни странно, Международный женский день. По старому календарю 8 марта, приходилось на 23 февраля. Но лозунги у демонстрантов были «не праздничные: «Долой войну!» Cтрана Faberlic: Ну, так может все и правда было так, как нам в школе рассказывали: устали люди от войны, хотели мира, вот и вышли на улицы. Николай Стариков: Хочется спросить — это как? Германия напала на Россию, три года идет война. И как «долой»? Сдаться что ли Россия должна? А потом над толпами подняли уже «Долой самодержавие!» Почему же наши деды, которым тоже было в войну ох как непросто, не вышли в октябре 1941 года на демонстрации с лозунгами «Долой войну! Долой Сталина!»? Cтрана Faberlic: Ну, в 41-м уже другая страна была, а тогда, по советской версии Февраля — самодержавие «прогнило», рабочие голодали, солдаты «кормили вшей» в окопах и все общество в целом было недовольно — и царем, и его политикой, и всей «русской жизнью» в целом. Потом уже после перестройки стали говорить, что Россия накануне Первой мировой была чуть ли не самой сытой и передовой. Что же было в России на самом деле? Настолько неизбежными были те события и насколько объективными — причины их возникновения? Николай Стариков: Россия была утомлена войной не больше других воюющих стран. Карточки на продукты были в Германии, Австро-Венгрии, Франции и Англии. В России их не было! Продуктов было вдоволь. Военные потери русской армии были велики, но в пересчете на количество жителей, они были сопоставимы с потерями других стран. Франция вообще была наполовину оккупирована немцами, у нас же кайзероская армия топтала лишь земли Прибалтики и Польши. Для Российской империи это было почти ничто. Cтрана Faberlic: Согласна, при таких «раскладах» Англия была заинтересована в ослаблении конкурента, но как можно срежессировать целую революцию, да еще в такой огромной стране как Россия? Снова получается, что кто-то в наших бедах виноват, а мы — «белые и пушистые»… Николай Стариков: Никто и никогда не планировал русскую революцию как четкую последовательность математически выверенных поступков различных людей и группировок. Но это не значит, что планов устроить в России внутренний взрыв и тем самым убрать геополитического конкурента не существовало. Cтрана Faberlic: Но все-таки одни, на мой взгляд, более ответственны за результат, чем другие, в силу «должностных обязанностей». Я о Николае Втором… О нем сейчас говорят Николай Стариков: Николай II был добрым и любящим человеком. Но слишком мягким. Эта мягкость погубила и его семью, и его страну. В февральских событиях, как в романах Дюма, было всё — предательство, подвиг, глупость, трусость, верность долгу. Но трусости и подлости было больше, поэтому Хаос и победил Россию. Вернее, Россию победила Свобода, именно так тогда назывался Хаос, который очень быстро унес в могилы миллионы наших сограждан. Cтрана Faberlic: Почему вы так считаете? Николай Стариков: Я убежден, что отречения не было. В архивах России нет такого документа. Есть некая бумага, с заголовком «Начальнику генерального штаба», подписанная карандашом, чего царь никогда не делал. Бумага эта — телеграфные бланки, а сам текст «отречения» похож всего лишь на телеграмму. А после отречения, которого не было, кому бывший самодержец мог всё это рассказать? Конвою? Cтрана Faberlic: Историки говорят нам, что народ просто ненавидел Романовых. За Распутина, за то, что Николай был полностью под «пятой» императрицы-немки… Николай Стариков: В России всегда ценились два качества: твердость и справедливость. Вот основа основ русского правителя. У кого эти качества есть — того народ любит. Тому, кто их лишен, сложно понравиться простому жителю России. И это правило универсально. Николай Романов не был твердым. А чтобы сделать его «несправедливым», тогдашние «независимые СМИ», как и сегодня, использовали черный пиар. Предлогом для очернения царской семьи стал Распутин. Он реально помогал останавливать кровь наследнику, страдающему гемофилией, и вскоре стал играть важную роль при дворе. Cтрана Faberlic: Но при этом Распутин вызывал такую ненависть, что князь Юсупов и Пуришкевич решились его убить! Николай Стариков: На сегодняшний день совершенно достоверно установлено, что застрелил Распутина не автор мемуаров об убийстве Феликс Юсупов, и не Пуришкевич, а организовавший Cтрана Faberlic: Зачем англичанам понадобилось убирать Григория Распутина? Николай Стариков: Распутин влиял на царя, считал необходимым для России выйти из войны как можно скорее. И был единственным каналом для Германии, которая активно искала Cтрана Faberlic: Если Григорий Распутин был таким хорошим политиком, что видел пагубность участия России в Первой мировой войне, почему не отговорил Николая Второго ввязываться в такой серьезный конфликт? Николай Стариков: Потому что в этот момент он находился… при смерти. Первое покушение на жизнь старца произошло практически одновременно с покушением на австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда. Именно убийство последнего и послужило поводом к войне. Оно — бикфордов шнур мирового конфликта, но бомба, заложенная под европейский мир не смогла бы взорваться, если бы русский царь отказался ввязываться в конфликт. Документы говорят о том, что Распутин умолял царя в войну не вступать. Но в решающий момент его рядом не было. И вот что удивительно, воткнувшая в живот Распутина нож сызранская мещанка Хиония Гусева, была выпущена из тюрьмы сразу же после «отречения» по личному распоряжению Керенского… Cтрана Faberlic: Это удивительно. Но, может быть все-таки мы слишком подозрительны? Николай Стариков: Вся эта история действительно интереснее любого детектива. Но речь идет о задокументированных фактах. Любителям конспирологических схем и поклонникам теории заговоров я бы свою книгу читать не посоветовал. Cтрана Faberlic: И в книге, и сейчас, в интервью, вы говорите: «тогда, как и сейчас…» Вы видите параллели? Николай Стариков: Понимаете в чем дело — все разговоры о «свободе» и «справедливости», о новых «хороших людях», которые придут во власть, всегда заканчивались в России кровавыми трагедиями и развалом страны. Как в 1917-м. Как в 1991-м. В последний раз, правда, все обошлось почти без крови, но крах страны все же наступил. А за ним пришла и кровь. И все те проблемы, которые нам сегодня предлагается опять решать революционным путем: казнокрадство, взяточничество, наркотики, межнациональные конфликты, олигархи, неравенство, терроризм — все это родом из «эпохи распада» конца ХХ века. Cтрана Faberlic: Вы говорите о том, чего не надо делать, но что делать? Николай Стариков: Работать и зарабатывать. Растить детей. Помогать старикам. Самим помогать, не дожидаясь муниципальных или каких угодно «программ». Одним словом — быть хозяевами в своем доме. |
Обновлено 30.11.2012 12:25 |